один из двух купленных мной французских сухогруза. Второй через три дня пойдёт в Марсель, и будет ждать нас там. Опять перетасовав экипажи и взяв несколько новых членов экипажа, отправились в путь. Мой путь лежал в Африку, а «Огни Смирны» пошли догонять караван Олафа…

* * *

— А вы точно доставите нас к Земле Обетованной? — спрашивает меня габбай в Сиди-Ифти.

— Давайте заключим официальный контракт. Какие проблемы? — удивляюсь я такому недоверию к себе. Вроде повода я не давал.

— И что вас остановит от невыполнения контракта? — теперь уже раввин.

— Ну, вы же не все сейчас уйдёте на пароходе? Передадите контракт через Марокко сухопутным путём. Зачем мне сорится с вашим народом, когда всё честно и всех всё устраивает? — не пойму я, что им надо? — Затем мне надо официально снять этот корабль с баланса своей фирмы в Марселе и подтвердить его продажу.

— Может всё же лучше взять его в аренду? Зачем нам покупать пароход? — докапываются иудеи.

— А вы сейчас такой толпой придёте и найдёте там жильё? А ваши вещи? Где хранить будете? Вы в этом уверенны? Зато потом пароход можете и дальше эксплуатировать. Наймёте команду и будете возить груз — надо признаться, переговоры о продаже парохода проходили очень тяжело, но всё же я смог их дожать.

После проверил, как там дела у Орешкова. Согласовал с ним общие направления развитие фактории. Подвели финансы. Фактория всё так же приносит мне пока ещё убытки. Слишком много надо ещё вкладывать, чтобы получить с неё доход. Зато местные караваны стали приходить чаще, что меня очень радует. Загрузив в «Святой Филипп» африканские товары, которых, к моему сожалению, было очень мало, мы направились обратно в Марсель.

В Марселе сошёл Одовский с семью членами экипажа, чтобы договориться о покупке парохода «Евфрата». Сам капитан Одовский стоически цеплялся за прошлое, несмотря на все мои попытки убедить его пересесть на более новый пароход. Саму «Одессу» я всё-таки сумел очень выгодно продать, правда туда и включается проводка парохода до Палестины. В Сиди-Инфи осталось и несколько семей евреев, но большей частью стариков. Я хоть и пытался избавиться от этих наблюдателей, но не получилось. Идти на открытый конфликт я не хотел. Саму «Одессу» сразу же заблокировали на дальнем рейде. Последнее время власти Франции крайне негативно относились к различным эмигрантам.

В порту «Святой Филипп» догрузили двумя самолётами «Потэ» 25 с радиостанциями, инструментами для их ремонта и несколькими дополнительными приборами. Их я буквально выбил из Лефебвруа ещё в Париже. Но это уже заказ из Таганрога. Так же на военном складе докупил пятьдесят пистолетов Steyr Hahn M1912 M.12 с патронами и разной формы всех времён и народов. Взял и двадцать бочек вина от Мишеля Мареном, куда уж тут деваться.

В Марсель приехал и Станислав, привез несколько комплектов срочно заказанной мной зимней одежды, пошитую Ламановой. Сообщил, что пошивочная мастерская начала работать. Самой Ламановой приходится часто ругаться Агриропуло из-за работников. Конечно, я ведь сильно «накрутил» его на счёт секретности и порядка. Сейчас понимаю, что сделал ещё одну ошибку. Надо было проектировать отдельный вход только для пошивочной фабрики. Срочно сажусь и пишу письмо нашему архитектору Пьера Жаннере. Представляю, как он опять будет ругать меня на все лады и языки.

Наш морской караван с «Огнями Смирны» мы нагнали в порту Куарту-Сант, Элена в Сардинии, где они отдыхали и пополняли запасы. На удивление на острове оказалась дешёвые металлы, такие как цинк, медь и серебро. Золото тоже было, но цена не отличалась от материка. Пришлось мне немного задержаться для коммерческих дел. Всё что можно, даже старенький ситроен, я тут продал. Даже полиция купила все пистолеты с патронами, но с условием закупки на все эти деньги местного товара. Кроме металлов, которых было не много, купил много овечьего сыра Пекори́но, молодого дешёвого вина и изюма. Себе же прихватил пару малых бочек хорошего десертного вина около 50–55 литров, которые в Италии называют «карателли».

Я и Олаф перешли на «Огни Смирны», а караваном остался командовать Ларс Хансен. Тоже датчанин, который уже приехал с Олафом и ходил у него старшим помощником. Три корабля, захватив на буксир французский кораблик, сделав перегруз ему на корму, отправились к берегам Палестины.

Ходить зимой и летом по Средиземному морю две большие разницы. Пришлось пару дней прятаться в западной части Крита, от средиземного шторма.

Недалеко от Тель-Авива, который сейчас больше напоминал деревню, чем город повстречали английское сторожевое судно. Пришлось поругаться с капитаном, доказывая, что мы «мирные и пушистые» и просто сопроводили судно, сбившееся с курса. Еле удрали. Теперь мне в английскую зону Палестине лучше не соваться в ближайшее время, точно…

* * *

— Вот кем был я раньше — жаловался мне Акиль Аббас в своём доме на достархане. — Я был уважаемым человеком. Продавал специи, сладости и редкие лакомства. А сейчас я занимаюсь неизвестно чем и всего боюсь.

— Что делать дядя. У меня вообще кроме тёти и племянницы никого не осталось. Трудные времена…трудные решения. Как ваша семья? — я вздыхаю и пытаюсь поудобнее устроиться на тюфяке подкладывая подушки. После беру чашку с чаем.

— Может мне их во Францию переправить? — толстый торговец вопросительно уставился на меня.

— Лучше за океан…в Канаду, но чуть позже. Есть у тебя там связи? Можешь направить кого-то из своей семьи на обустройство? — подсказываю ему.

Дальше мы обсуждаем торговые дела, начиная от внедрения в Канаду, кончая Ливаном. Тут «дяди» тоже нужна помощь, чтобы спокойно торговать. Придётся мне опять побеспокоить Лефебвруа, но он явно захочет использовать Акиль Аббаса в делах разведки.

— Прямо отказаться это тоже не выход. Лучше пойти на сотрудничество, но давать информацию очень дозированно — вздыхаю я. Пытаемся придумать, как это будет на практике. — Надо будет упирать, что ты торговец очень специфическим товаром и в разведке ничего не понимаешь. Да и стар уже.

— Ох, дела пошли. За что нас только покарал Аллах. Зачем он разрушил Оттоманскую империю — погладил двумя руками бороду Акиль Аббас.

В Триполи мои корабли прибыли 22 декабря и я уже не стал спешить. Встретим новый год уже тут. Поэтому времени поговорить, и всё обсудить с Акиль Аббас у нас было много. Заодно получил у него рекомендательные письма к купцам в Александрии Египта и Стамбула. Произвел и торговые операции. Аббас за проданные кинжалы и пиломатериалы рассчитался со мной нитками и дешёвыми, но крепкими тканями. Восточное оружие согласился брать ещё, но малыми партиями. Торгует ими он из-под полы с кочевыми племенами. У них всё так же культ дорогого холодного оружия.

За время стоянки в Триполи я продал всё французское вино, часть сыра и немного меди на это закупил хорошей обработанной кожи. Так же догрузил корабли цитрусовыми, которые тут сейчас стоят копейки и вечером первого января 1929 года отправились в Стамбул.

Глава 4

— Видите себя очень осторожно. Там не дураки. Неосторожную слежку заметят сразу, практика у них очень богатая. Какие-бы небыли заманчивые предложения после захвата не соглашайтесь. На кону ваша жизнь. Этот человек и его окружение пролили море крови, и вы для них ничто — в который раз я напутствую группу Никольского из пяти человек. Я отдал им письмо к стамбульскому купцу и приличную сумму денег на обустройство. Им остаётся и французский пароходик с проверенным экипажем, на котором они будут для конспирации вести тут коммерческую деятельность. Мои пароходы, проходя мимо, будут забирать закупленный товар. Так же им надо установить контакты с бывшими российскими подданными, в основном с военными. Сейчас их тут около пять тысяч человек, а возможно, что и больше.

Задачу группе Никольского я поставил захватить Троцкого с его семьёй и его архив. Из всего, что я помнил, что он будет жить в доме, принадлежавший раньше России. В доме случится пожар, уничтоживший часть архива.

— Алексей Иванович если что не так, то сразу уходите в Россию в Керчь после захвата. Ждёте меня там на рейде. Я договорюсь. Очень надеюсь, что там вас не заподозрят и не станут обыскивать корабль. В охране Троцкого [4], будут тоже не дилетанты. Английские бронежилеты использовать обязательно. Но не стесняйтесь и гранаты и дымовые шашки — даю последние наставления перед своим убытием.